1. Имя/Фамилия:
Дархен. Darhen. От "Deoradhán" - бродяга, изгнанник. Под этим именем, а вернее кличкой предпочитает существовать последние лет пятьдесят. Настоящее имя Макс Харви (Max Harvey).

2. Раса:
Оборотень. Волк.

3. Пол:
Мужской.

4. Возраст:
121 год. Выглядит из-за сочетания крепкой фигуры и вроде бы ещё совсем не старого лица со шрамами и сединой в волосах крайне неопределённо. Каждый видит своё: от 35 до 45.

5. Способности:

• Эмпатия на том уровне, когда применяешь уже не задумываясь, как часть повседневности.
• Регенерация не идеальная, но, что называется, выше среднего уровня.

6. Ориентация/Девственность/Сексуальные предпочтения:
Опытным путём пришёл к выводу, что пол не имеет особого значения. Но всё-таки предпочитает в большей степени женщин. Они, по его мнению, удобнее в эксплуатации. Вообще предпочтения у Дархена исключительно настроенческие. В общем и целом - человек широких взглядов.

7. Род деятельности:
Менестрель, резчик по дереву.

8. Внешность:

«Если стереть с тебя этот шрам, а потом ещё выдрать тебе глаза, ты гарантированно станешь выглядеть на десяток лет моложе. А так я даже боюсь представить твой возраст».
© Безымянный собутыльник

Рост: 188 сантиметров.
Вес: 84 килограмма.
Телосложение: спортивное.
Длина волос: примерно до плеч.
Цвет волос: пепельно-палевый (полуседой русый).
Цвет глаз: всегда полуприкрыты, со зрачком на всю радужку (на самом деле Дархен слеп, но об этом мало кто догадывается, потому что это приобретённое, а не врождённое увечье, движения глаз по привычке практически не отличаются от зрячих, а ненормальное состояние зрачков сложно разглядеть из-за манеры держать веки полуопущенными).
Особые приметы: шрам от когтей на лице – на правой щеке, наискосок от переносицы к краю челюсти; шрам со следами плохого шва на левой ключице и такой же на левом боку чуть ниже рёбер; в меру аккуратный довольно широкий шрам внизу живота слегка по диагонали; коричневое родимое пятно в виде вытянутого овала размером с четверть ладони чуть выше левой лопатки.

Неяркий, но при желании легко привлекающий внимание, с ускользающей усмешкой и вечно полуприкрытыми глазами, цвет которых когда-то был синим, но уже много лет выглядит угольно-чёрным из-за до предела (во всю радужку) расширенных зрачков. Природа не обделила его уверенной грацией сильного и отлично владеющего своим телом хищника. Невзирая на слепоту уверенно ориентируется в пространстве. Отсутствием вкуса он тоже не обижен. Здесь, правда слепота мешает уже сильнее, но смотреть на него всё равно (если не обращать внимания на шрам, и если ваше понимание хорошей одежды относится не к её дороговизне, а к тому, хорошо ли она сочетается и сидит), всегда приятно. Правда, лишь до тех пор, пока не встретишься с ним глазами. Поскольку его незрячий взгляд может показаться непривычному человеку приятным только при условии, что человек этот фанатичный мазохист с богатым опытом и стремлением этот опыт всячески пополнять. Спокойный, кажущийся цепким и словно лениво, но внимательно изучающим взгляд чуть свысока, независимо от роста визави. Есть очевидцы, готовые клясться самым дорогим, что Дархен смотрел вот именно так, чуть свысока, даже лёжа в луже собственной крови пополам с грязью, пока лекари заталкивали обратно ему в живот лезущие наружу кишки. Смотрел именно так с больничной койки, когда его кормили с ложки жиденькой кашкой и бульончиками. Смотрел именно так, когда под абсентом разговаривал со столом. Впрочем, всё это вовсе не означает, что лицо Дархена застыло в вечном ступоре на одном и том же выражении. Нет. Мимика у него богатая. Просто флёр лёгкого снисхождения в глазах является некоей константой, которую невозможно вытравить никакими силами. Если удастся разыскать кого-нибудь, кто помнит его ещё зрячим, то можно выяснить, что эта особенность не является следствием слепоты – она была с ним ещё до потери зрения. Взгляд Дархена создаёт стойкое впечатление, словно он знает нечто недоступное больше никому, и в свете этого знания всё окружающее оказывается в его глазах редкостно незначительным. Шрамов на теле огромное множество. В основном небольшие, спасибо сильной регенерации. Но есть и эффектные: на животе, ключице, под рёбрами и поперёк правой стороны лица. Первый относительно ровный и аккуратный - поработал острый клинок, а потом хорошие лекари-маги. Другие гораздо менее презентабельны – на щеке заживал вообще сам, а два других зашивала какая-то добрая душа без малейших медицинских навыков. Глядя на Дархена, многим кажется, что разговаривать он должен хрипловатым надтреснутым голосом. Но он этих ожиданий не оправдывает – голос у него среднего тембра, достаточно мягкий и вообще приятный. Послушать голос?

9. Характер:

«Мы всё умрём. Но перед этим выпьем. Иначе, какой вообще во всём этом дурдоме, который некоторые странные называют реальными миром, смысл?»
© Безымянный собутыльник

Усталый - вот лучшая характеристика для всего существа Дархена. Он может быть каким угодно - весёлым, злым, благодушным, пьяным, шальным и вообще неадекватным. Но всегда на изнанке его жутковатых зрачков живёт усталость. От себя, от мира, от жизни. Правда, заметить это бывает совсем не так просто, как хотелось бы. Ведь пока жизнь продолжается - нужно жить. И Дархен живёт. Умный, насмешливый, зачастую язвительный, а порой и с уклоном в ядовитость. Спокойно-обаятельный. Его нельзя назвать ни добрым, ни злым. Скорее подходит определение «благодушно-жёсткий». Уверенный в себе, но обычно не особенно заносчивый. Артистичный. Сдержанно агрессивный, это не бросается в глаза, скорее ощущается. В общем и целом самодостаточный, но в глубине души одинокий, как и многие в нашем глупом мире. Как говорится, не всё так просто. При более детальном рассмотрении сразу становится ясно, что характер у него куда тяжелее, чем кажется при поверхностном знакомстве. Пресловутая усталость от всего на свете, начинает проглядывать сквозь повседневность. Он презирает весь социум в целом, но это не мешает ему хорошо относиться к отдельным его представителям. Может целыми днями хандрить – тихо в одиночку, или портя настроение за компанию и всем окружающим. Но это совершенно не мешает ему потом при случае источать шквалы и потоки крайне буйного веселья. Или злости. Или ленивого фонового благодушия пополам с насмешливостью. Когда он проявляет свои эмоции во всю силу, его становится слишком много, а это воистину бывает тяжело для восприятия. И тяжело для самого носителя этих эмоций. Пожалуй, от самого себя Дархен устаёт гораздо чаще, чем от чего-либо ещё. Главный ужас в том, что он склонен слишком много думать. О мире вообще и о его отдельных частях, о себе, обо всём сразу и ни о чём. Сложное структурное мышление даёт ему запутанную философскую модель мироздания и своего места в нём. Он не боится потерь. Он совершенно не боится смерти, хотя не стремится к ней. Он, судя по всему, ни к чему особенно не стремится, однако и плывущим по течению его не назвать. Он умеет играючи принимать сложные решения. И всё это, по его мнению, глупо и бессмысленно. В какой-то степени. А в какой-то нет. Ведь все мы приходим в этот мир с какой-то целью, не правда ли? А значит – к чёрту сложные размышлений, надо просто идти своей дорогой и не никуда сворачивать. Это своеобразное кредо Дархена. Жаль только части касательно сложных размышлений у него довольно редко получается честно следовать. На фоне всей этой чехарды с восприятием действительности у оборотня сложилась привычка периодически надолго задерживаться в зверином облике. Потому что в нём живётся гораздо спокойнее. Легче. Пофигистичнее. Впрочем, ему хватает рассудка на то, чтобы не перебарщивать с этим и не скатываться в плавную потерю человеческой сущности. Наверное в этом играет свою роль ещё и тот факт, что тотемный зверь у него тоже как-то усталый. Под стать самому Дархену. И совершенно не стремится перехватить контроль. Складывается такое впечатление, словно человек и волк лениво спихивают друг на друга обязанность жить в этом слегка безумном пост-апокалиптическом мире.

10. Биография:

«Вот знаешь, мне иногда бывает до смешного обидно: столько лет живу, а никогда не пробовал вышивать крестиком. И неча ржать. Это, между прочим, медитативное занятие, говорят!»
© Безымянный собутыльник

Способна ли бумага передать в подробностях почти век жизни в полубезумном, полуразрушенном мире, где большая часть живых существ не столько живёт, сколько старается выжить? Но можно попытаться. Хотя бы наиболее значимые моменты. Итак, родился. На Тихом острове. Внезапно. И чёрт его знает, за каким хреном мать занесло туда на последнем месяце беременности. Не иначе от инквизиции удочки мотала. Жаль, расспросить её не было возможности – она смылась куда-то ещё в те времена, когда Дархен не то что спрашивать, а и говорить-то не умел. О месте рождения мальчику рассказывали с раннего детства в качестве своеобразной сказки на ночь его приёмные родители – капитан пиратского судна (и его жена), который в своё время и подобрал женщину с младенцем на руках на берегу Тихого острова, увидев дым сигнального костра. Сначала её не стали мучить лишними расспросами, узнав только то, что она родила вчера, на острове, и сейчас ищет жильё и работу. Работу и комнату ей дали – устроили помогать на кухне в доме капитана. И всё как-то не приходилось к слову поинтересоваться, как же она тогда оказалась на самом таинственном из всех известных остатков суши острове и долго ли там пробыла. Не до того как-то всё было. Ну а в итоге через полгода она просто исчезла, оставив ребёнка в своей комнате. Впрочем, это, наверное, было самое удачное событие в жизни Дархена. Капитан по имени Эйд Харви и его жена Кассандра оказались людьми очень и очень ответственными, в результате чего мальчика, недолго думая, усыновили. Всё равно своих детей у них быть не могло - Кассандра была абсолютно бесплодна. Не остановило их и понимание того факта, что улыбчивый русоволосый мальчик не совсем человек. А вернее совсем не человек. На Призрачном острове различий между людьми и оборотнями никогда особо не делали. И вот, как в нереалистичной сказке, из сына никому не известной посудомойки Дархен внезапно превратился в наследника состоятельных родителей. Кстати, звали его тогда вообще-то Максом. Дальше всё шло до неприличия благополучно. Обучение наукам, судоходству, боевым навыкам и ненавязчивый присмотр пожилого оборотня – друга приёмного отца. До тринадцати лет. Когда одной прекрасной ночью мальчишке приснилось странное место – мутная серая пелена, из которой навстречу ему шагнул волк. С этого моменты в юном сознании что-то сдвинулось не совсем туда, куда следовало бы. Мальчишка загорелся прямо-таки нездоровой тягой к приключениям. Навыки перемены облика он осваивал с потрясающим упорством, порой больше похожим на остервенение. Родители одно время даже начали было беспокоиться о том, не пытается ли зверь захватить контроль над телом. Но волнения на этой почве оказались напрасными – мальчишка и волк отлично ладили и, судя по всему, полностью сходились характерами. Непоседливыми, рисковыми характерами искателей приключений. Впрочем, этой тяге к опасности приёмный отец быстро нашёл применение - в 15 лет подросток оказался принят юнгой на его пиратский корабль. За следующие 5 лет он успел вместе со всей командой побывать во множестве переделок и изучить по полной программе премудрости управления кораблём и экипажем. Но при этом, со свойственной ему непосредственностью, стать лишь мачтовым матросом, хотя статус сына капитана позволял ему, невзирая на юный возраст, претендовать и на руководящие должности, более соответствующие уровню его образования. Сказать, что парню нравилась его работа, значит не сказать ровным счётом ничего. Ветер, паруса, солёные брызги и звон оружия стали практически лучшими его друзьями. Ну, почти. Отличная команда Стремительного (хотя полное название корабля Эйда звучало как "Генрих Восьмой Тюдор Локенхейм Долбаёб Баринезумуми Стремительный") воистину стоила определения "лучшие друзья" в большей степени, нежели абстрактные явления пиратской жизни. Одно плохо – вечной тяги к неоправданному риску Дархен (вернее тогда ещё Макс) ни в коей мере не утратил. И именно она и определила его дальнейшую судьбу, когда по Призрачному острову был брошен клич на сбор команды для беспрецедентного плавания. Передавший правление своему сыну король пиратов (дед нынешнего короля) дал клятву, что выйдет в море на поиски новой земли и не пристанет ни к одному из ныне известных берегов до тех пор, пока не найдёт или не убедится в том, что её точно не существует. Команду набирали на два корабля. Во-первых, по минимуму (меньше народа, больше припасов). А во-вторых, только тех, кому нечего было терять, и кто готов был идти дорогой в один конец. Молодому долбаёбу Максу Харви стоило немалого труда убедить в том, что именно в этом великая цель его жизни, сначала родителей, а затем и экс-короля, который лично обирал моряков для своей авантюры. Пожалуй, свою роль в этом сыграла и начавшая набирать силу способность к двусторонней эмпатии. Хотя одной её, тогда ещё слабо развитой, явно было бы недостаточно. Так что, возможно, это действительно была судьба. Но как бы то ни было, а через два месяца после того, как оборотень был зачислен в команду, корабли отчалили от берегов Призрачного острова и отправились на поиски новых земель. И начался ад. Путешествие в никуда. День за днём. Неделя за неделей. Пристальные взгляды, упирающиеся в горизонт. Однотипные шутки о сборище камикадзе на двух кораблях посреди затопленного мира. Жёсткая экономия припасов. Особенно питьевой воды. Океан без конца и края. Песни. Именно тогда, на палубе плывущего в неизвестность судна, когда дни вдруг стали гораздо прохладнее, а ночи длиннее, Макс, окончательно одурев от монотонного выживания где-то на отшибе мироздания, впервые взял в руки гитару. Многие в команде в той или иной мере умели играть, но по общему мнению никому не дано было превзойти в этом старого, но ещё вполне крепкого боцмана. И по вечерам на корме в свете тусклого фонаря старик учил Макса разговаривать со струнами. До сих пор в памяти о тех временах у Дархена (теперь уже Дархена) гораздо живее воспоминания именно о дрожащих в ночном воздухе звуках гитары и незнакомых звёздах над головой, чем о вечно голодном желудке и строго отмеренных порциях воды. Почему-то то, как водный маг, способный на суше без особых усилий вызвать сильнейший ливень, целые сутки мучился, очищая от соли одну единственную бочку морской воды, а потом ещё сутки лежал пластом, отходя от перенапряжения, помнится теперь смутно. Равно как и все те бесконечные охоты на любых замеченных морских обитателей, в которые Макс тогда бросался с таким рвением, что команда с лёгкой руки капитана со смехом называла это не иначе как стойкой на дичь. Зато этот самый смех и попытки придумать название для новой породы водно-охотничьих оборотней помнятся лучше, чем сегодняшний завтрак. Наверное, не зря говорят, что со временем вспоминается только хорошее. Ну, может быть не совсем, конечно. Но по большей части. Дархен великолепно помнит ошалелый крик «Земля» с высоты мачты, хруст гальки под ногами и смех капитана, говорящего, что это ничего, что здесь так холодно – сейчас зима, солнце почти не появляется, а летом будет наоборот и намного теплее. Вон деревца мелкие же растут. И если собрать здесь сильных магов земной стихии, то можно будет сносно жить: даже за короткое прохладное лето можно будет получать неплохой урожай. Дархен помнит всё это в деталях и ярких красках. А вот тот роковой момент, когда в маленькой эскадре начался настоящий бунт, возглавленный двоюродным братом отставного короля пиратов, под чьим командованием шёл второй корабль, в памяти Дархена сохранился плохо. Он помнит, что это было. И даже понимает, почему и зачем – кто же не захочет быть единовластным правителем нового острова? Но вот как и когда это произошло, память выдавать отказывается. Мир и в следующий момент уже битва. Без промежутка. Вот на закате первого дня на суше, который длился всего каких-то пару-тройку часов, моряки растапливают на кострах снег и жарят мясо какого-то большого морского хищника, которого боцман назвал касаткой и заявил, что никто не видел их со времён потопа иначе как на картинках. Вот капитан, провозглашённый королём новой земли, под дружный одобрительный гвалт пиратов приказывает принести с корабля два последних, чудом сохранённых бочонка рома. А следующее воспоминание накрывает сразу, без предупреждения сутолокой ночного боя, в котором не отличить своих от чужих. Просто потому что ты вообще не знаешь, кто на чьей стороне. Никто, судя по всему, не знает. Ну, или почти никто. Рассвет тогда застал Макса в прибрежных скалах, где он честным образом старался не блевать от каждой попытки пошевелиться и убедить самого себя и капитана в том, что может идти в бой вместе с горсткой способных держать оружие. Кроме жёсткого сотрясения мозга минувшая ночь подарила оборотню располосованную когтями собрата по расе щёку. Ну и всякие мелочи можно было не считать. Парень не верил, что кто-то из тех, кто собирался прорываться к кораблям, останется жив. Внезапность ночного нападения сыграла на руку бунтовщикам, и теперь в спины уцелевшим смотрела десятком мёртвых глаз свежая братская могила, наспех вырытая в снегу и мёрзлой земле. Ещё десяток во главе с капитаном собирался к ним скорейшим образом присоединиться, отправившись воевать с намного превосходящим числом врагом. Перед остальными тоже маячила дорога на тот свет, только не такая бравая – умирать от голода и холода в полу-покалеченном состоянии гораздо тоскливее, чем в бою с оружием в руках. Одним словом, Макс рвался на передовую. Вот только слово капитана, как известно, закон. И этот закон велел раненым оставаться на месте и ждать результатов боя. Последнее, что помнил Макс в тот день, это выстрелы, звон металла, голубое до одури небо над головой, внезапную вспышку немыслимо яркого света из-за скал и ходуном ходящую под ногами землю. А потом изо дня в день был только мутный бред в темноте где-то в полубессознательном состоянии между отключкой, сном и явью. Качка. Пахнущие деревом руки, вливающие в рот порцию воды. И хрипловатый голос старого боцмана, терпеливо уговаривающий проглотить кусочек или ложечку чего-нибудь в меру съедобного. Дархен не помнит, сколько всё это длилось. И не особо хочет вспоминать. Ему хватает смутных образов и простого знания, что вернулось из экспедиции четырнадцать человек с шаткой психикой. Найденная земля канула в небытие после той самой вспышки, которая навсегда лишила оборотня зрения. Судя по всему, кто-то из сражавшихся располагал каким-то неимоверно мощным артефактом. Возможно даже сам не зная всей его разрушительной силы, которой хватило на то, чтобы уничтожить пусть маленький, но всё-таки остров. Да вот, собственно, и всё. С возвращением остатков команды экс-короля пиратов на Призрачном острове родилась смутная печальная легенда о братстве, предательстве и потерянной из-за него земле. Какое-то время она была безудержно популярна – спеть о ней считал своим долгом чуть ли не каждый менестрель. И, как всегда бывает в таких случаях, уже через год невозможно было отличить, где правда, а где вымысел. А ещё через несколько лет эта история стала скорее красивой сказкой – одной из множества других. Тех, кто участвовал в событиях, разбросало кого куда. Макса, например, прямо с пристани забрали родители. В их доме он и обитал следующие лет десять. За это время оборотень научился сносно жить без зрения – освоился в мире звуков, запахов и чужих эмоций (потеря способности видеть оказалась настоящим катализатором для развития эмпатии), овладел мастерством резчика по дереву, окончательно подружился с гитарой. А дальше, когда Макс наконец-то полностью влился в поток жизни уже в новом качестве слепого менестреля, о слепоте которого догадываются далеко не все, было всякое. В тридцать лет жизнь ведь только начинается. Были и друзья, и враги, и даже новые шрамы. Например, однажды в каких-то ночных подворотнях Светящегося кто-то позарился на содержимое максовских карманов и кошелька, в результате чего оборотень обзавёлся кривыми швами на ключице и боку. Спасибо той бесстрашной женщине, которая подобрала незнакомого парня со шрамированием на половину рожи и кровавыми потёками на одежде у себя на крыльце, а потом не поленилась обработать и зашить две довольно паршивые раны, нанесённые какой-то явно ржавой гадостью. Одним словом, годы шли. И шли они довольно насыщенно. По крайней мене на отсутствие новых впечатлений Макс никогда особенно не жаловался. Периодически наведывался домой – отметиться у родителей. А в пятьдесят лет даже с рук на руки передал обалдевшим от такого счастья старикам девицу, у которой живот, что называется, на нос лез. Представил Кьярой, оборотницей-рысью, своей женой. И исчез на полгода. Вернулся с деньгами, подарками и извинениями. Схлопотал по морде. Потом ещё раз по морде. «Познакомился» с пятимесячным сыном. И стал на следующие двадцать лет примерным семьянином. Родители умерли в глубокой старости, когда Максу было шестьдесят два года. Сын вырос потрясающе похожим на отца искателем приключений и принялся пропадать на пиратских кораблях. А потом в недобрую зиму пневмония унесла Кьяру. Макс пережил эту утрату, пожалуй, немного слишком легко. Нет, он, конечно, погоревал, но смерть жены не стала для него трагедией. Наверное, он никогда по-настоящему её не любил. Ценил, уважал, был к ней привязан. Но любовью всей его жизни она так и не стала. И после её смерти оборотня вновь потянуло прочь с насиженного места. И он снова, как в былые времена отправился вслед за ветрами перемен с гитарой и набором инструментов для резки по дереву. В какой-то степени это была «жизнь с чистого листа». Он даже отказался от своего прежнего имени. На тот момент ему было семьдесят три года. С тех пор его зовут Дархен. Он не живёт слишком долго на одном месте. Иногда шлёт письма сыну. А иногда и пересекается с ним. Иногда нарывается на неприятности. В частности, семь лет назад неудачное знакомство с инквизицией обернулось сутками на грани жизни и смерти, а в дальнейшем внушительным шрамом после удара ятагана, раскроившего живот оборотня по диагонали. А ещё вот уже лет семь, как в его жизни появилась такая неотъемлемая часть, как «Геля». Ну, то есть на самом деле Амангельды. Но по пьяной лавке исключительно «Геля». Потому что чипиздрик. В смысле мелочь сопливая. А мелочь грех за пивом не сгонять. Но если шутки в сторону, но просто очень хороший друг. Хоть и чипиздрик. И гитару мандалайкой называет. И вообще пакость редкостная. Но вот ближе друга как-то не случилось.

11. Прочие умения:
Мастер художественной резки по дереву. Талантливый менестрель с большим стажем. Отлично играет на гитаре. Сносно стреляет на звук. В рукопашной и в бою на холодном оружии тоже проявляет себя именно сносно – это слово отлично характеризует ситуацию. С профессионалами не потягается, но зарвавшейся шпане может и накостылять. В зверином же облике действует полностью наравне со зрячими.

12. Что вы хотите получить от игры?

13. Связь с вами:

14. Как часто сможете появляться:
Каждый день за вычетом непредвиденных ситуаций.

15. Откуда вы про нас узнали?
Бетти.

Отредактировано Darhen (2012-08-04 17:05:30)